Осенним днем 1324 года в ирландском городе Килкенни была публично сожжена Петронилла де Мит. Этой казнью завершилось преследование Ричардом Ледреде, епископом Оссори, леди Алисы Кителер — состоятельной дамы, служанкой которой была Петронилла.
Это был один из первых эпизодов в печально известной охоте на ведьм, продлившейся в Европе несколько столетий и унесшей жизни десятков тысяч человек.
Что же произошло в 1324 году в Килкенни? Какая цепочка событий привела к гибели несчастной женщины и кто в этих событиях участвовал? Может ли этот эпизод объяснить, что такое ведовские процессы и почему они впоследствии стали столь распространены?
Дама Алиса Кителер была дочерью богатого фламандского купца. Ко времени описываемых событий ей было около 60 лет, она была трижды вдовой и замужем в четвертый раз. Впервые Алиса вышла замуж в 1280 году за Уильяма Аутло, богатого ростовщика. У пары вскоре родился сын, тоже названный Уильямом. Около 1300 года Уильям-старший скончался, и Алиса вышла замуж за Адама ле Блунда, также ростовщика.
Вот здесь начинается интересное: Алиса (вместе со вторым мужем и некоей Роз Аутло, видимо, родственницей) становится объектом интереса местных судебных властей — ее обвиняют в смерти Уильяма Аутло и присвоении трех тысяч фунтов, которые были переданы тому на хранение. Следствие обнаружило деньги зарытыми в подвале дома, улик против Алисы и ее второго мужа не нашлось, и дело было закрыто.
Всего через несколько лет, в 1307 году, Адам ле Блунд переписал свое недвижимое имущество на пасынка Уильяма Аутло и вслед за этим скончался. В1309 году Алиса вновь вышла замуж, на этот раз не за ростовщика, а за землевладельца Ричарда де Валля. Он умер примерно в 1316 году, оставив свое состояние малолетним детям от предыдущего брака, опекуном которых была назначена Алиса.
Уже пожилой дамой она вышла замуж в четвертый раз за Джона ле Поэра, представителя уважаемой в Килкенни знатной семьи, у которого также были дети от предыдущего брака. Так прошло несколько ничем не примечательных для историка лет, и вот мы приближаемся к развязке всех этих частных событий, которые не вызвали бы интереса и не остались в истории, если бы не вмешательство посторонних сил, о которых ниже.
Итак, в 1323 году Джон ле Поэр заболел некоей необычной болезнью (источники говорят, что у него выпали волосы и ногти и он стал недееспособен). В этот момент его выросшие дети начали претендовать на часть солидного капитала Алисы Кителер, унаследованного и накопленного ею за долгую жизнь. Она к этому времени жила в доме у моря, а старшему сыну Уильяму купила дом в Килкенни.
Летом 1323 года к Алисе пожаловали сыновья ее больного мужа с угрозой обвинить ее в смерти трех предыдущих мужей и насылании порчи на их отца. В этот сложный для пожилой дамы момент оставим ее и перейдем к другой линии этой истории, связанной с Ричардом Ледреде, францисканцем, епископом Оссори.
Второй главный герой описываемых событий был англичанином, в молодости вступившим в орден св. Франциска Ассизского. Длительное время Ричард Ледреде жил во Франции. В первые годы «авиньонского пленения» папы Климента V он какое-то время провел вблизи курии.
Нет сомнений, что тема ересей и колдовства как союза с дьяволом была ему хорошо знакома. Около 1317 года, будучи человеком уже немолодым, лет примерно 50-55, Ричард Ледреде был назначен главой Оссори, одного из диоцезов в Ирландии. Новая метла пыталась вымести весь сор.
Возмущенный местными нравами, Ледреде писал доносы в Авиньон и Лондон, где обвинял и клириков своей епархии, и светских лиц в пьянстве, блуде, нарушении церковного устава и гражданских законов.
На пересечении двух этих линий — имущественного иска к Алисе Кителер со стороны ее пасынков и нацеленности епископа Оссори на поиск и разоблачение местных злодеяний — и возник ведовской процесс, один из первых в Европе и довольно нетипичный для истории Ирландии, где понятие колдовства не входило в правовое поле.
Сыновья ле Поэра передали дело алчной мачехи в суд Килкенни, но оно не получило хода — как считается, потому, что у Алисы Кителер были влиятельные покровители. Однако дело привлекло внимание Ричарда Ледреде. Он, наконец, увидел прекрасную возможность прибегнуть к обвинению в колдовстве — преступлении par excellence, которое высветило бы всю степень падения ирландских нравов.
О том, что происходило дальше, повествует анонимный латинский текст, приписываемый самому Ричарду Ледреде, обнаруженный в библиотеке Британского музея и изданный в середине XIX века под названием «Современное повествование о деле против дамы Алисы Кителер, обвиненной в колдовстве в 1324 году Ричардом Ледреде, епископом Оссори».
Судебный процесс, начатый епископом, привел к следующему результату: в городе Килкенни действует группа (ковен) ведьм и еретиков во главе с Алисой Кителер.
В вину им вменялись: отказ от христианской веры; принесение в жертву демонам животных и птиц; обращение к дьяволу и демонам за советами в колдовском деле; осквернение церквей, совершаемое в ночное время; изготовление колдовских снадобий из разных «мерзостей» (червей, внутренностей жертвенных петухов, ногтей мертвецов, частей тел некрещеных младенцев и пр., которые смешивались и варились в сосудах из черепов казненных преступников) для приворота, отворота, нанесения вреда здоровью людей, а также для перемещения по воздуху на метлах.
Кроме этого, лично Алиса Кителер обвинялась еще в двух преступлениях: в интимных отношениях с инкубом Робертом Артиссоном («демоном одного из низших классов ада») и в том, что она путем магии принуждала мужей передавать имущество Уильяму Аутло и колдовством наслала болезнь на Джона ле Поэра.
Как видим, на фоне всех этих обвинений исходная посылка преследования Алисы — предумышленное убийство мужей с целью присвоения их имущества — выглядела блекло.
По обвинению были задержаны сын Алисы Уильям Аутло и ее служанки (всего 12 человек), а она сама, как человек слишком высокого статуса, чтобы быть арестованной без особого постановления, отправилась в это время в Дублин, где, благодаря покровительству сенешаля Килкенни Арнольда ле Поэра, брата ее мужа Джона, добилась обжалования дела. Несмотря на это, арестованные подверглись дальнейшему разбирательству. Одна из служанок, Петронилла де Мит, под поркой плетьми созналась во всем, что инкриминировал ей и ее госпоже дотошный епископ.
Развязка была предсказуема: Петронилла была лишена прав сословия, отлучена от церкви и 3 ноября 1324 года публично казнена. Остальные «члены ковена» были высечены плетьми на рыночной площади. Уильям Аутло был осужден как еретик и провел два месяца в заключении, затем он был отправлен в паломничество в Кентербери, к могиле святого Томаса.
Кроме этого, он должен был заплатить определенную сумму на ремонт крыши собора в Килкенни, регулярно посещать мессу и подавать милостыню нищим. Сама же Алиса Кителер, осужденная заочно, бежала (как говорится в источнике XVI века, она улетела в Англию «с попутным ветром») и уже никогда не вернулась. Принадлежавшие ей в Ирландии земельные владения были конфискованы.
Таким был один из ранних ведовских процессов в Европе конца Средневековья. Лиха беда начало. Со временем частота подобных процессов неуклонно нарастала, пока не превратилась в настоящую охоту на предполагаемых ведьм.
Причины возникновения преследований понятны уже по делу Алисы Кителер: в основе обвинений лежат конфликты и негативные чувства (ненависть, страх, зависть к чужому богатству, успеху в делах, красоте), мифологически оформленные и юридически обоснованные.
Подобные обвинения в колдовстве характерны практически для всех народов, за исключением некоторых охотников-собирателей (пигмеев, бушменов, эскимосов и др.) — они живут слишком малыми группами, чтобы позволить себе внутригрупповую вражду, несчастья у них приписываются не колдунам, а злым духам или душам предков.
В более многочисленных, но все же небольших сообществах, где конкуренция, зависть и вражда не смягчены заботой о выживании, зло часто персонифицирует член общины — не такой, как все, слишком слабый или слишком сильный.
Когда нет государственных институтов, вера в колдовство оказывается средством общественного управления, утверждения моральных ценностей, сплочения группы, наказания нарушителей.
Думать и действовать в терминах колдовства — способ борьбы с невзгодами: обвинения кристаллизуют и тем самым ослабляют тревоги, а изгнание персонифицированного зла разрешает конфликт, утверждает границы и внутреннюю сплоченность общины. Антропологи полагают, что с этой точки зрения вера в колдовство — вполне рациональная стратегия решения проблем.
С ее помощью можно объяснить несчастье иначе, чем случайностью или собственной ошибкой. Угроза обвинений в колдовстве держит потенциальных возмутителей спокойствия под контролем, заставляет беречь репутацию, не говорить лишнего, не нарушать социальные нормы. Даже страх колдовства играет полезную роль — заставляет быть осторожнее и внимательнее с окружающими.
Однако антропологическая теория колдовства не очень хорошо подходит для объяснения официальных ведовских процессов в христианской Европе — здесь они были не социальным институтом, выполнявшим важные функции, а скорее показателем расстройства социальной системы.
Как ни покажется странным, в Европе ведьмы были всегда — точнее, те, кого крестьяне и горожане считали ведьмами. Люди с физическими недостатками, одинокие, нелюдимые, сварливые, пренебрегающие нравственными нормами или внезапно разбогатевшие, не только женщины, но и мужчины — вот кто рисковал приобрести соответствующую репутацию. С ними уживались и даже старались обходиться как можно более вежливо, чтобы не навлечь на себя их гнев.
Но как только что-нибудь случалось, ведьме угрожали, заставляли забрать назад порчу, даже били и царапали до крови (считалось, что это может снять заклятье). Не связь с дьяволом, не ночные полеты, а именно вредоносные действия ведьмы, колдовская порча пугала крестьян, да и дворян тоже.
Магией занимайся — но лично нам не вреди. Без магии в то время было никуда, деревенские знахари и знахарки были единственным источником медицинской помощи, к ним обращались и в случае других несчастий и неудач в хозяйстве, семейной жизни, в любви и т.п.
Памятная доска в Килкенни
Надо сказать, что и католические священники спокойно относились к знахарям: церковь мирилась с существованием тех, кого считала слугами дьявола, адаптируя таким образом дохристианские представления.
И в самом католичестве было много магии; клир и монастыри предлагали прихожанам и паломникам разные средства для чудесных исцелений и защиты от ведьм. Церковь приговаривала ведьм к сожжению не за магию, а за ересь — договор с дьяволом и службу ему. Вне этого правового пространства колдовство преступлением не являлось.
Почему же преследования стали массовыми и, подобно эпидемиям чумы, унесли жизни десятков тысяч людей? Историки давно пытаются ответить на этот вопрос, однако ни одно из объяснений нельзя считать исчерпывающим.
По одной версии, ведьмы преследовались как некий фантомный внутренний враг наравне с другими изгоями, прежде всего евреями и прокаженными. Действительно, еще в XI веке появляются первые гетто для евреев в Германии и начинаются их массовые убийства в Испании.
В конце XII века евреев изгоняют из Франции и тогда же (в 1179 году) издается закон против прокаженных и гомосексуалистов. XIV веком датируется массовые убийства прокаженных во Франции. Однако массовая охота на ведьм развернулась гораздо позже всех этих событий, следовательно, должны быть какие-то еще причины.
В соответствии с другой точкой зрения, официальная охота на ведьм стала продолжением практики искоренения ересей. ХП-ХШ века — время расцвета еретических движений богомилов, альбигойцев и вальден-сов, и папа Григорий IX для борьбы с ними в 1231 году учредил специальный орган — Святой отдел расследований еретической греховности, или Святую инквизицию. Однако инквизиция преследовала подозреваемых в колдовстве лишь в случае их принадлежности к еретическим сектам; при этом высок был процент оправдательных приговоров.
Третья версия гласит, что причиной превращения единичных процессов в массовые стали изменения светского законодательства. Под влиянием папских булл XIV-XV веков в светские уголовно-судебные уложения попадают статьи о наказании за колдовство и следственные методы инквизиции.
Колдовство признавалось исключительным преступлением, crimen exeptum, что означало неограниченное применение пыток, а также то, что для вынесения приговора было достаточно доносов и показаний свидетелей. Пытки порождали эффект снежного кома — обвиняемые выдавали все новых и новых сообщников, с которыми якобы встречались на шабашах, и число осужденных росло в геометрической прогрессии.
Михаэль Хеер. Шабаш на Лысой горе в Вальпургиеву ночь. Гравюра. 1626 г.
Передача дел о колдовстве из церковных судов в светские ставила охоту в прямую зависимость от настроений и амбиций местных правителей. И если некоторые из них не допускали разгула процессов, то другие поощряли их и даже сами выступали в числе рьяных охотников за ведьмами. Эпицентр массовых ведовских процессов был либо в отдаленных провинциях крупных государств, либо там, где центральная власть была слабой.
Особенно интенсивными ведовские процессы были на территориях, затронутых Реформацией. Восприняв как догму демонологические построения своих политических противников — папистов, — протестантские наставники стали своими силами бороться с «посланниками ада». И вскоре в лютеранских и кальвинистских государствах появились собственные, более суровые законы о колдовстве.
Однако политические факторы сами по себе вряд ли сыграли бы решающую роль, если бы не сопутствующие обстоятельства. Судебные процессы против ведьм распространялись волнами, тесно связанными с кризисными явлениями — неурожаями, воинами, эпидемиями, которые порождали отчаяние и панику и усиливали склонность людей искать тайную причину несчастий.
По мнению историков, в конце XVI века число процессов резко выросло из-за демографического и экономического кризисов. Увеличение численности населения и долговременное ухудшение климата в течение этого столетия наряду с притоком серебра из американских колоний привели к революции цен, голоду и росту социальной напряженности.
По следующей версии, охота на ведьм была следствием массового психоза, вызванного как уже упомянутыми эпидемиями, войнами, голодом, так и более конкретными причинами, в числе которых — отравление спорыньей (плесенью, появляющейся на ржи в дождливые годы) или атропинами (белладонной и другими животными и растительными ядами). Однако принять эту версию мешает длительность эпохи преследования ведьм и очевидная рутинность процессов.
Кроме того, тогда придется признать, что расстройством сознания страдали не измученные стрессами крестьяне, а демонологи и судьи: историки доказали, что рассказы о полетах на шабаш и других невероятных вещах были не фантазией обвиняемых, а всего лишь ответами на вопросы следователей, добивавшихся с помощью пыток подтверждения своих собственных представлений о том, что и как должны делать ведьмы.
Здесь мы переходим к еще одной версии, согласно которой распространению ведовского помешательства способствовал интерес к демонологии в среде католических священников и светских ученых и, как следствие, появление ученых демонологических трактатов — инструкций по поиску и искоренению ведьм. Одним из таких ранних демонологов и был наш герой, Ричард Ледреде.
Жители современного Килкенни его не помнят, но затеянный им судебный процесс по-своему важен для них: в одном из домов на Киеран-стрит (говорят, что это дом отца Алисы Кителер) находится ресторанчик «Kyteler’s Inn» (основанный, как гласит надпись, в 1324 году).
Его хозяева активно эксплуатируют ведовскую репутацию нашей героини, а при входе посетителей встречает сама дама Алиса — в виде восковой фигуры возле чана для приготовления колдовских зелий…
Ольга Христофорова
Исторический журнал «Дилетант»
Свежие комментарии